К 435-летию начала Псковской обороны
 Иван Грозный. Парсуна XVII в. |
Осада Пскова (18 августа 1581 – 4 февраля 1582 годов) – длительное вооружённое противостояние между русским войском, оборонявшим город Псков, и войском Речи Посполитой на заключительном этапе Ливонской войны. Потерпев неудачу под стенами Пскова, король польский и великий князь литовский Стефан Баторий был вынужден пойти на переговоры с русским царём Иваном IV, которые закончились подписанием Ям-Запольского мирного договора. К 50-м годам XVI столетия Русское государство превратилось в крупнейшую державу на стыке Европы и Азии. |
Но отсутствие прямого морского выхода в Европу сдерживало развитие торгового дела. Ремесло задыхалось из-за отсутствия сырья, которое поступало в страну при посредничестве ливонских городов Дерпта, Ревеля и Нарвы. Торговля северным путем через Белое море и норвежские воды не могла полностью решить проблемы русских купцов из-за короткого времени навигации. Выход же к Балтийскому морю обеспечивал установление непосредственных связей с европейскими странами и включение Русского государства в систему европейских держав.
Война с Ливонией за выход к Балтике началась в январе 1558 г. и с переменным успехом продолжалась почти четверть века. К моменту вступления в войну польско-литовских войск под властью русского царя оказалась почти вся Прибалтика. Но Русь была уже не та, что в начале войны. Опричнина, прошедшая по многострадальной русской земле, значительно обессилила ее и разрушила хозяйство. Становилось все труднее производить наборы в армию. Активизировалась деятельность крымских татар на южных рубежах страны.
Оборона Пскова, вошедшая героической страницей в военную летопись Отечества, была осуществлена русскими войсками против объединенной польско-литовской армии Стефана Батория на третьем, последнем этапе Ливонской войны.
 Стефан Баторий. Неизвестный художник. |
Стефан Баторий, ставший польским королем в 1576 г., происходил из древнего мадьярского рода. К моменту провозглашения королем сорокатрехлетний венгерский дворянин уже успел кое-что повидать в жизни. Он изучал науки в Падуанском университете. Выполнял дипломатические поручения при дворах Сулеймана Великолепного, испанских Габсбургов и Генриха II Французского. Долгое время служил Баторий в войсках австрийских Габсбургов. Участвуя в вооруженных стычках имперских войск, постигал он главные принципы военной науки, способы ведения вооруженной борьбы, основы фортификационного искусства. |
После коронации Баторий реорганизовал польские войска на европейский лад: в 1576 г. он создал королевскую гвардию, а в 1578 г. на основе рекрутского набора – регулярную пехоту. Он вооружил ее мушкетами и саблями и увеличил численность до 12 тыс. воинов.
Кроме того, Христофор Баторий, брат короля и князь Трансильвании, завербовал по просьбе Стефана отряд венгерской пехоты – около 5000 ратников. Эти силы подкреплялись немецкими и шотландскими наемниками. Баторий призвал на службу наемные отряды немецкой и венгерской тяжелой конницы, а также посадил на лошадей польских стрельцов с облегченными пищалями.
В состав королевского войска входили и отряды литовской кавалерии[1]. Около 10 тыс. всадников представляли собой грозную силу, особенно в зимнее время. Литовцы лучше переносили суровый климат и, менее удаленные от своих очагов, составляли цементирующую силу в целом наемной польской армии.
Суммируя все то, что Баторий смог собрать, готовясь к войне с Москвой, можно сказать, что общая численность коронного войска вместе с литовскими силами и казаками составляла около 40 тыс. человек. Единственное, в чем Баторий испытывал нехватку, была артиллерия. К началу боевых действий он имел всего 73 артиллериста[2], а орудий немногим более трех десятков.
Русское же командование могло использовать на западном направлении только часть своих сил, так как остальные прикрывали южные границы. Кроме того, Москве приходилось вести борьбу со Швецией, которая для боевых действий в Ливонии мобилизовала около 10 тыс. ратников. В противовес Баторию Иван IV выставил 24-тысячную рать, включая городских ополченцев и служилых татар, а вместе с посошным ополчением численность войска составляла до 30 – 35 тыс. человек.
В результате первых двух кампаний Баторий взял Полоцк (31 августа 1579 г.), Великие Луки (5 сентября 1580 г.) и разбил войско воеводы Хилкова под Торопцом. В это же время на севере шведы вторглись в Карелию и в ноябре 1580 г. захватили крепость Корелу. Таким образом, перед началом третьего похода поляков Русское государство находилось в сложном положении.
Целью новой кампании Батория был Псков, так как контроль над этой сильной и стратегически важной крепостью давал возможность польскому королю решать судьбу Ливонии. Иван IV предугадал замысел Батория и отправил подкрепление его гарнизону.
Третий поход на Россию начался в конце июля 1581 г. Наступление велось через Опочку и Полоцк. Здесь 15 июля Баторий произвел смотр войск, и тогда же на военном совете было окончательно выбрано направление главного удара – Псков. Непосредственный свидетель этого совещания так описывал происходящее: «...обсуждали, в которую сторону обратиться, и решили, что на Псков. На Новгород не безопасно, потому что тогда пришлось бы оставить в тылу Псков и несколько других крепостей... будем добывать Псков силою; если же не возьмем города, то намерены обложить его и останемся зимовать перед ним»[3].
В дошедшем до нас дневнике аббата Пиотровского, одного из секретарей баториевой канцелярии, записано впечатление, которое произвел город на европейца: «Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж. Помоги нам, Боже, с ним справиться»[4]. Еще один участник похода, Рейнгольд Гейденштейн, дает подробное описание Пскова, оценивая его крепость с фортификационной точки зрения. «Северный бок, самый длинный, простирается в длину до 8000 шагов и окружен каменною стеною. К этой стене по взятию Великих Лук и Полоцка московский царь прибавил другую с внутренней стороны, наложив в промежутке между двумя рядами бревен, которыми она держится, громадное количество земли. Со всех сторон имеются очень крепкие башни, сделанные из того же камня, и так как башни прежней постройки недостаточно были равны между собой и вследствие того не прикрывали себя взаимно от пушечных выстрелов, направленных от одной к другой, то, поставив с углов новые башни и покрыв их весьма толстым дерном, и разместив по ним окна, он устроил так, что они находились на равном друг от друга расстоянии; у тех башен, которые казались частью слишком непрочными для того, чтобы могли выдержать выстрелы от более тяжелых орудий, с внешней части на удобных местах расставил в промежутках другие башни, сделанные из самых крепких бревен, и снабдил их достаточным количеством больших пушек»[5].
Укрепления Пскова. Со старинного рисунка
Действительно, Псков являлся одной из лучших русских крепостей, укрепления которой возводились не одну сотню лет. Основу составлял древний кремль – Кром. Его деревянные стены построены еще в IX в., а к XIV в. заменены каменными. Кром с двух сторон был защищен реками, а с третьей пролегал глубокий ров, соединявший реки Пскову и Великую. Получился остров, на котором встала крепость, защищавшая город от набегов тевтонцев с юга. Псков рос, и его территория огораживалась новыми укреплениями. В XIII веке возводятся стены, имя которым дал псковский князь Довмонт. Стены Старого Застенья, построенные в начале XIV в. посадником Борисом, укрепления Нового Застенья, сооруженные к 1380 г., и стены Окольного города завершили ансамбль укреплений Пскова к 90-м годам XV века. Они перешагнули через р. Пскову, которая была перекрыта от вражеских ладей водобежными воротами с окованными железом дубовыми опускными решетками. Река снабжала жителей города питьевой водой – немаловажный факт при осадах крепости неприятелем.
Мощные крепостные стены, увенчанные зубцами, имели общую протяженность до 9 км, высота их достигала 8 м, ширина – 5 м. Со стороны города вдоль зубцов шли крытые галереи, на которых во время обороны города находились его защитники. Галереи имели сообщения с башнями через двери на высоте стен и с земли – по лестницам[6].
Внутри стен были сооружены «палатки» для хранения вооружения. На уровне земли в стенах находились бойницы – «подошевные бои», которые использовались для настильной стрельбы из ружей и картечных пушек. В некоторых местах к стенам со стороны города пристраивались особые деревянные площадки – «раскаты» для установки орудий, так как галереи, недостаточно широкие и прочные, не всегда выдерживали отдачу и откат орудий.
Схема боевых действий при обороне Пскова от польских войск 1581-1582 гг. в ходе Ливонской войны
Вдоль стен с южной стороны Окольного города шли подземные галереи с облицованными камнем стенами и сводами. Они играли роль отправных пунктов, от которых осажденные начинали вести подземные ходы при установке контрмин против неприятельских подкопов. Так как в любой крепости самым слабым местом обычно являлись ворота, то их старались укрепить как можно надежнее, чтобы неприятель не мог разбить их огнем артиллерии. В Пскове с этой целью над воротами ставились башни с двойными стенами, как это было у Свинузской башни, либо перед воротами ставились особые невысокие башни, через которые шел проход к воротам, и неприятель мог пробить ворота, поставив артиллерийские батареи лишь непосредственно перед ними. Укрепления, служившие для защиты ворот, назывались захабами. В некоторых случаях ворота защищались башней и захабом (Свинузские, Великие, Варлаамские), в других – одним захабом. В менее ответственных местах для этих целей служили деревянные частоколы – «остроги».
Кроме надворотных существовали еще наугольные башни: Покровская, Михайловская, Гремячая, Кутекрома, Мстиславская, оснащенные мощной артиллерией. Фланговый огонь с них не давал неприятелю приблизиться к стенам.
Готовить город к обороне Иван Грозный доверил опытным воеводам. Наместником и воеводой в Пскове являлся в то время Василий Федорович Скопин-Шуйский (умер в 1595 г.). Он участвовал во многих ливонских походах русского царя. В 1577 г. был первым воеводой сторожевого полка, чуть позже занимался подготовкой обороны Новгорода от шведов. В 1579 г. его направили воеводой в приграничный Псков.
Вторым воеводой был назначен Иван Петрович Шуйский (убит в 1587 г.), по чину ниже В.Ф. Скопина-Шуйского, но именно на него Иван Грозный возложил всю ответственность за оборону города. «С тебя одного мне прежде всего взыскивать надлежит за все, что произойдет в Пскове, – и за оборону, и за службу», – такими словами напутствовал царь своего воеводу.
Кроме них в Псков были направлены и другие государевы воеводы, не последние в ратном деле. Среди них окольничий и воевода Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский (умер в 1617 г.) и Василий Михайлович Лобанов-Ростовский (умер в 1606 г.), бывший до приезда в Псков воеводой в Пронске и Коломне, а во время Ливонского похода 1579 года служивший в государевом полку.
Не сохранилось точных сведений о численности псковского гарнизона, участвовавшего в защите города. Польские источники говорят о 40 тыс. ратников[7] – явное преувеличение. Для оценки числа защитников можно использовать косвенные данные. Например, по спискам Разрядного приказа для отпора агрессорам в 1580 г. в Пскове были сосредоточены 1000 конных «детей боярских», 2500 псковских и нарвских стрельцов. В распоряжение воевод дополнительно выделили 2700 служилых дворян. По всей видимости, такими же силами располагал Псков и в следующем году[8].
К началу осады города сюда прибыл отряд донских казаков численностью около 500 человек под командованием атамана Михаила Черкашенина, бывшего реестрового казака, бежавшего с польских земель от притеснений шляхты[9]. Казацкий атаман прославился своими успешными действиями на южных границах в сражениях против татар.
Необходимо учитывать и так называемых «боевых холопов», которых приводили с собой служилые дворяне и вотчинники. Выполняя в основном функции оруженосцев и слуг, они при необходимости могли успешно сражаться. С учетом их псковский гарнизон насчитывал около 10 тыс. воинов.
Артиллерией крепостные укрепления были оснащены достаточно. На вооружении находились орудия самых различных калибров: от малых, «затинных», пищалей до огромной, весом около четырех тонн и калибром 180 мм, пушки, отлитой на Пушечном дворе в Москве, которая имела собственное имя – «Барс» и сыграла значительную роль в обороне города.
Огневой наряд крепости находился в ведении дьяка Пушкарского приказа Терентия Лихачева. Именно его заслуга в том, что в городе был сосредоточен внушительный запас ядер, пороха, железного дроба и свинца для утяжеления ядер, а орудийная прислуга хорошо обучена и умело управлялась с пищалями и тюфяками. Аббат Пиотровский говорил о русской артиллерии: «Пушки у них отличные и в достаточном количестве; стреляют ядрами в сорок полновесных фунтов, величиною с голову: достанется нашим батареям и насыпям!»[10].
Армия интервентов имела численное преимущество почти в 4 раза. Но не следует сбрасывать со счетов высокий патриотический подъем населения города. В ожидании врага горожане, по словам современника, «меж себя крест целовали, чтобы за своего государя, и за православную христианскую веру, и за град Псков биться с Литвою до смерти, безо всякого обмана»[11]. Клятву свою они сдержали. За время осады из города «к королю переметчиков не было», а на защиту родного дома поднялось все взрослое население Пскова.
18 августа 1581 г. в окрестностях Пскова появился неприятельский авангард. Первыми обнаружили врага небольшой конный отряд, находившийся в засаде у переправы через речку Череху, в пяти верстах от города. Они сообщили воеводам о том, что передовые польско-литовские отряды приближаются к городу. Под защиту крепостных стен стали собираться жители посада, а посад за рекой Великой был подожжен.
Вскоре наблюдатели, несущие постоянную стражу на стенах, увидели, как показался первый вражеский конный отряд. За ним еще один и еще. Не давая им времени на развертывание, отряд дворянской конницы под командованием князя Андрея Хворостинина совершил вылазку и неожиданно атаковал неприятеля. В скоротечной рубке враг понес ощутимые потери и в беспорядке отступил. Более до подхода основных сил поляки у стен Пскова не появлялись
26 августа у стен города сосредоточились главные силы польско-литовской рати во главе с королем и коронным гетманом Яном Замойским. Псковские воеводы до времени не хотели раскрывать врагу возможности крепостной артиллерии и потому настрого запретили стрелять по появившимся полякам. Готовясь к немедленному штурму, Баторий первоначально расположился лагерем вблизи города. Многочисленные шатры раскинулись вдоль московской дороги около Любятова. Ночью заговорила крепостная артиллерия и накрыла огнем вражеский лагерь. Многих воинов не досчитался Баторий на следующее утро и отошел подальше от города.
Прежде чем начать штурм, польский король отправил в Псков грамоту, в которой требовал сдачи крепости. Ответ псковского гарнизона был однозначен: «Все мы готовы умереть за свою веру, но не сдадим града Пскова, не покоримся льстивым твоим словам. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то Бог покажет»[12].
Подготовка к штурму началась в первых числах сентября и велась по всем правилам фортификационной науки. По совету итальянских инженеров, находившихся в польской армии, Баторий приказал копать апроши с южной стороны Окольного города. За три дня было выкопано пять длинных продольных траншей от Алексеевской слободы к Великим, Свинузским и Покровским воротам. Все апроши соединялись семью поперечными ходами сообщения. В траншеях соорудили большое количество землянок, пригодных для постоянного проживания стрелков. После снятия осады псковичи насчитали 139 больших землянок, в которых были даже печи, и 904 малых[13]. В насыпанных земляных валах проделали многочисленные окна для стрельбы. 4 сентября поляки прикатили и поставили туры (деревянные платформы для установки орудий). Одну из них расположили против Свинузской башни, вторую – против Покровской. Третью туру, также направленную на Покровскую башню, установили у Мирожского монастыря в Завеличье. Для обстрела крепости прикатили 30 пищалей. Один из промежуточных лагерей для сбора полков перед началом штурма располагался в полуверсте от крепости, у стен церкви Алексея, Человека Божьего, второй – недалеко от первого, ближе к реке Великой. Оба лагеря укрывались земляной насыпью.
Одновременно к приступу готовились штурмовые колонны. Из бревен рубились щиты с бойницами, которые устанавливались на колеса. Их толкали перед собой осаждавшие, прикрываясь от выстрелов с крепостных стен. Сколачивались штурмовые лестницы, готовились железные «кошки» на длинных веревках.
Видя активную подготовку врага к штурму, псковичи не сидели сложа руки и укрепляли наиболее опасные места. За крепостными стенами Окольного города они насыпали земляной вал с деревянным частоколом, в ров у подножий Покровской и Свинузской башен вбивали заостренные колья. В «палатки» внутри крепостных стен свозили оружие и боеприпасы. Там же находился запас самодельных мин – это были глиняные кувшины с запальниками, до краев наполненные порохом, которые с помощью нехитрых приспособлений метались в противника. В больших количествах готовились и другие средства отражения приступов: камни, бревна, смола, а также песок и известь, чтобы слепить глаза. По периметру стен были распределены вооруженные ручницами стрельцы и «дети боярские».
7 сентября 1581 г. началась бомбардировка крепости, продолжавшаяся до утра следующего дня. Стреляли все батареи: польская вела огонь по башне, стоящей у ворот Великих; две венгерские – одна со стороны Мирожского монастыря, другая, восьмипушечная, со стороны основного лагеря, – вели перекрестный огонь по угловой Покровской башне. Полякам удалось сделать несколько проломов в стене между башнями и воротами. Затем зазвучали сигнальные трубы, и около 11 часов дня на приступ крепостных стен двинулись отряды. Несмотря на мощный артиллерийский обстрел с крепостных стен, польско-литовская рать, устилая пройденный путь трупами, упорно двигалась к крепости. Передовые отряды осаждавших подошли к стенам города и, укрываясь за специальными щитами от льющейся сверху горящей смолы, по приставным лестницам пытались взобраться на стены. С теми, кому это удавалось, немедленно вступали в рукопашную схватку русские ратники.
Не менее ожесточенный бой разгорелся у проломов, через которые отряды литовцев пробивались в город. Возведенная незадолго до штурма земляная стена была еще не полностью готова, поэтому здесь после первого залпа по осаждавшим бой распался на множество мелких рукопашных схваток. Вслед за литовцами через проломы в стене двигались закованные в латы отряды венгерских и немецких наемников. Осажденные мужественно оборонялись. Но, несмотря на упорное сопротивление псковичей, врагу удалось захватить две башни.
Тяжелой оказалась потеря пятиярусной Покровской башни, имевшей высоту около 14 м, диаметр – 24 м. В ней было 36 амбразур для стрельбы и вылазные ворота. Эта огромная башня, почти целая крепость, выступала далеко за линию стен и позволяла обстреливать фланговым огнем неприятеля, рискнувшего приблизиться к крепости.
Заняв башни, поляки начали сверху обстреливать защитников города. В то же время через проломы в стене к врагу постоянно подходило подкрепление. Баторий стремился развить успех и укрепиться в местах проемов для дальнейшего прорыва. Однако, несмотря на все усилия, поляки так и не смогли ворваться в город. Отличились псковские пушкари. С Похвальского раската ядрами огромной пищали «Барс» им удалось разрушить захваченную неприятелем Свинузскую башню и поджечь ее деревянные части. Небольшой отряд смельчаков под огнем врага пробрался в подземные казематы башни и взорвал ее вместе с находившимися там поляками. Но и сами погибли под обрушившимися сводами.
Стефан Баторий, наблюдая за действиями своей армии со звонницы Никитской церкви и видя общую неудачу штурма, дал приказ отступать. Засевшие в Покровской башне поляки продержались до вечера, но затем покинули ее.
Первый штурм захлебнулся. Осаждавшие понесли ощутимые потери. Только убитых насчитывалось более 2000. Аббат Пиотровский в дневнике записал: «Пехотных десятников, а особенно венгерцев и немцев, погибло довольно. У нас и фельдшеров столько нет, чтобы ходить за ранеными»[14]. Но и потери псковичей были велики: 863 убитыми и 1626 ранеными. Через плотное кольцо блокады псковские воеводы послали гонца с донесением о выдержанном первом штурме, числе потерь и просьбой о подкреплении. Некоторое время спустя в город прорвался небольшой отряд из трехсот стрельцов под началом стрелецкого головы Федора Мясоедова с запасом пороха. Делались еще попытки проникнуть в осажденный город. Но дорога на Порхов, по которой могло подойти подкрепление, перекрывалась польско-литовскими заставами. Не менее плотно была заблокирована дорога на Гдов, а водный путь по реке Великой патрулировался польской стражей, расположившейся на плотах севернее города.
Генеральный штурм показал: такую крепость, как Псков, лобовым ударом взять не удастся, и поляки были вынуждены перейти к длительной осаде. Началась беспримерная шестимесячная оборона города.
Итальянские фортификаторы начали прокладывать минные галереи, подводя заряды к стенам крепости. Земляные работы велись в строжайшей тайне. Но во время одной из вылазок стрельцы взяли в плен «языка», который открыл замысел Батория. Единственно, чего не знал пленный, – к какому участку крепостной стены велись подкопы. Шуйский приказал прорыть от подземных галерей у южных стен Окольного города несколько ходов, чтобы «слушать» подземные работы противника и попытаться перехватить врагов. 20 сентября в городе появился перебежчик, ранее взятый в плен поляками в Полоцке. Он и указал места, к которым велись минные галереи. 23 сентября защитники крепости перехватили одну минную галерею у угла Покровской башни, а вторую – между Свинузской и Покровской башнями. Заложить контрмины и пресечь козни врага уже не составляло труда.
24 октября вражеская батарея, расположенная на территории Мирожского монастыря, начала обстрел города калеными ядрами с целью вызвать большой пожар, чтобы на его тушение отвлечь внимание защитников крепости, а полякам в это время через проломы ворваться в город. Но и эта затея не удалась.
Через четыре дня поляки вдоль берега реки Великой тайно подобрались к крепости и, укрывшись за щитами, попытались кирками подсечь каменную стену от Покровской башни до Покровских водо-бежных ворот в надежде, что вся стена рухнет в реку. Одновременно для прикрытия действий осаждавших, батарея у Мирожского монастыря начала обстрел крепости. Стрельцы через «подошевные бои» обстреливали работающих поляков. Сверху на головы камнетесов лили горячую смолу и кипяток, бросали зажженный лен и кувшины с порохом. Те, кто выходил из-под прикрытия щитов, попадали под меткие выстрелы пищальников, расставленных вдоль стены. Но поляки продолжали долбить стену и углубились уже настолько, что нельзя было их ничем достать. Тогда русские воины привязали к длинным кнутам железные палки с острыми крюками и таким нехитрым способом выдергивали врагов из-под стены. Не выдержав, поляки отхлынули, побросав свои стенобитные орудия.
2 ноября Стефан Баторий предпринял еще один штурм. Ему предшествовал непрерывный четырехдневный обстрел города. Враг разрушил большой участок стены со стороны реки Великой. Затем в сумерках польско-литовские отряды по льду замерзшей реки двинулись вперед. Король надеялся, что наступившая темнота помешает стрельцам вести прицельный огонь, но просчитался – ядра и дроб из пищалей и тюфяков, тяжелые свинцовые пули из самопалов и ручниц встретили интервентов на подступах к городу. Строй наступавших смешался, польские солдаты стали разбегаться. Еще один залп со стен крепости – и наступающие вражеские полки откатились назад, оставив на льду многочисленные трупы.
Еще в конце октября наступили ранние заморозки. С холодами положение осадной армии значительно ухудшилось, так как, рассчитывая на быстрое взятие крепости, поляки не подготовились к зиме. «С наступлением морозов, – писал аббат Пиотровский, – роемся в земле, прячемся в ямах, но Бог знает, что будет с бедной пехотой, каждый раз дезертирует из ней по нескольку»[15]. Сказывалась большая нехватка продовольственных и боевых припасов. Например, порох для артиллерии возили из Риги. Попытки же раздобыть провиант в окрестностях города наталкивались на ожесточенное сопротивление псковичей. Аббат Пиотровский отмечал в дневнике: «Много гибнет наших фуражиров, так что в течение одной недели в разных местах погибло их несколько сотен»[16].
В ноябре после неудачного штурма польская армия покинула траншеи и вместе с артиллерией отступила в лагерь. Большие потери, холод, недостаток провианта и фуража деморализовали врага. В дневнике сообщается: «...положение наше весьма бедственно. Морозы ужасные, неслыханные, голод, недостаток в деньгах, лошади падают, прислуга болеет и умирает; на 100 лошадей в роте 60 больных. Венгерцы массами бегут...»[17]. Особенно возросло число дезертиров после отъезда Батория в Варшаву, где он на сейме собирался просить увеличения субсидий на войну.
Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием
в 1581 году. Фрагмент. Художник К.П. Брюллов. 1839–1849 гг.
Тем не менее, и для осажденных наступили тяжелые времена. Ощущался недостаток продовольствия, донимали теснота и холод. Начались болезни. Требовалось нечто такое, что могло бы вдохновить людей на подвиг. И выход был найден. В «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков», написанной участником событий иноком Василием, сохранилась легенда о божественной помощи осажденному городу. В источниках есть известие о «видении кузнеца Дорофея», сыгравшем мобилизующую роль в поднятии настроения осажденных. От Печерского монастыря в великом сиянии под сверкающим столпом якобы пришла по воздуху к Пскову Богородица с Псковскими святыми и, встав на Покровской башне, обещала Пскову помощь в защите от врага. По всей вероятности, небесное «чудо» укрепило боевой дух псковичей, но спасла город не «небесная защита», а мужество и стойкость его защитников. Бальтазар Рюссов, автор Ливонской хроники, которого трудно заподозрить в благосклонности к Москве, отдает должное мужеству русских, их героизму при обороне крепостей. Вот что он пишет: «Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми. Происходит это от многих причин. Во-первых, русские – работящий народ; русский в случае надобности неутомим во всякой опасной и тяжелой работе… В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле... Поэтому они держатся в крепости до последнего человека, скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю. В-четвертых, у русских считалось не только позором, но и смертным грехом сдать крепость»[18].
Не сумев сломить сопротивление защитников города в честном бою, поляки, проявляя коварство, предприняли попытку физически устранить воевод гарнизона. В конце декабря из польского лагеря в Псков перебежал русский пленный, который принес с собой большой ларец. В грамоте, приложенной к ларцу, сообщалось, что некий королевский дворянин по имени Ганс Меллер, неоднократно бывавший при дворе Ивана Грозного, решил перейти на сторону русских. Для того чтобы в лагере его замысел не открылся, он прежде себя посылает свою казну. Далее он просит, чтобы Иван Петрович Шуйский, никому не доверяя, сам осмотрел ларец и казну, сохранив их до прихода Меллера в Псков.
Воевода, заподозрив подвох, повелел найти мастеров, которые могли бы вскрыть этот ларец. Когда в уединенном месте, вдали от людей, ларец был открыт, в нем обнаружили 24 заряженных самопала, направленных в разные стороны. Поверх них было рассыпано около пуда пороха. Взведенные курки самопалов соединялись кожаным ремнем с запором ларца таким образом, чтобы при открытии крышки они сработали. Высекаемые курками искры должны были воспламенить порох, и вся эта адская машина взорвалась бы в руках воеводы. Позднее выяснилось, что под именем Ганса Меллера выступал польский офицер Остромецкий, а вдохновителем этого предприятия был коронный гетман Замойский. Попытка поляков обезглавить оборону города не удалась.
В течение всей осады защитники города не ограничивались пассивной обороной. Они активно нападали на противника, неоднократно делая вылазки из крепости. За шесть месяцев царские воеводы совершили 46 вылазок крупными силами, в ходе которых нанесли ощутимый урон войскам Батория. Мелких рейдов за «языком» было значительно больше. Последняя и наиболее крупная вылазка псковского гарнизона предпринята 4 января 1582 г. с целью захвата польского лагеря. Хотя выполнить план не удалось, а неудачный бой стоил жизни почти 100 русским ратникам, но вылазка еще раз убедила поляков в решимости защитников города стоять до конца.
Баторий под Псковом. Художник Ян Матейко. 1872 г.
Война Польши и России зашла в тупик. В передышке нуждалась каждая из сторон. Кроме того, активные действия шведских войск в Ливонии заставляли Ивана IV идти на значительные уступки. В конце декабря 1581 г. при посредничестве папского представителя Антонио Поссевино в небольшой деревушке Яме Запольском начались русско-польские переговоры, завершившиеся 5 января 1582 г. заключением десятилетнего перемирия. По его условиям Польше передавались города в Ливонии, ранее подвластные Руси, а также Полоцк. Польша в свою очередь возвращала Великие Луки и ряд русских земель, занятых польско-литовскими войсками. Поляки настаивали на более жестких требованиях, но неудача под Псковом умерила их пыл. 17 января из литовского лагеря в осажденный город въехал «сын боярский» Александр Хрущов с грамотой от Ивана Грозного. Он и сообщил «государевым боярам первое известие о том, что государевы послы по государеву приказу с королевскими послами мир заключили»[19].
Памятник в честь 300-летия Псковской обороны 1581 г. Заложен в 1881 г. и возведен в 1897 г. на народные деньги. Автор проекта член Российского императорского археологического общества А. М. Кислинский.
4 февраля последний отряд польско-литовской армии покинул окрестности Пскова. Победой русского оружия закончилась беспримерная по мужеству и героизму оборона Псковской твердыни. Главный результат обороны – срыв захватнических планов Батория в отношении Русского государства. Псков спас Москву от величайшей опасности. Его оборона, убедительно показавшая захватчикам стремление русского народа отстоять честь и независимость государства, вошла героической страницей в военную летопись Отечества.
___________________________________
[1] Лаппо И. И. Великое княжество Литовское за время от заключения Люблинской унии до смерти Стефана Батория. СПб., 1901. С. 179.
[2] Валишевский К. Иван Грозный (1530-1584): Пер. с франц. М., 1912. С. 325.
[3] Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию. Псков, 1882. С. 62.
[4] Там же. С. 92.
[5] Гейденштейн Р. Записки о Московской войне. СПб., 1889. С. 199.
[6] Янсон А. К. Древний Псков. Л., 1929. С. 37 – 39.
[7] Валишевский К. Указ. соч. С. 341.
[8] Скрынников Р.Г. Иван Грозный. М., 1983. С. 228.
[9] История Украинской ССР. Киев, 1981. Т. 2. С. 236.
[10] Дневник последнего похода... С. 93.
[11] Воинские повести Древней Руси. Л., 1985. С. 355.
[12] Там же. С. 380.
[13] Болховитинов Е. История княжества Псковского. Киев, 1831. Ч. 1. С. 208.
[14] Дневник последнего похода... С. 117.
[15] Там же. С. 148.
[16] Там же. С. 206.
[17] Там же. С. 258.
[18] Цит. по: Виппер Р. Ю. Иван Грозный. М., 1922. С. 105.
[19] Воинские повести Древней Руси. С. 390.
Юрий Алексеев,
старший научный сотрудник Научно-исследовательского
института военной истории Военной академии
Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации
